В сборник вошли рассказы:

«Смирнов, Петров и заговор вещей»

«Разделяй и властвуй»

«Психофагия будет вечной»

«Гагарин с нами»

«Дрыжздь йбодагхьёл!»

«Иван да Марья»

«Черви и черти»

«Дядюшкина теомахия» 

Больше всего хотелось спать, но Андрей держался. Он растянулся на «пенке» у костра и смотрел осоловевшим взглядом в огонь. Трещали сосновые сучья, дымились сохнущие кроссовки и стельки, шумел закипающий котел. Где-то метрах в пятидесяти от лагеря журчала речка. От кружки приятно пахло грибным бульоном «Магги».

Андрей чуть сменил положение, так как рука стала затекать. Боль в стопах расплескалась кислотой по обеим ногам, и сквозь зубы едва не пробился стон. Переход оказался чертовски тяжелым. Очень тяжелым.

– Вешають, сволочи! Да шоб йим усим…

Остап плакал. Когда погромщики оттеснили бойцов самообороны к Молдаванке, многие студенты попали в кровожадные лапы толпы. С молчаливого согласия армии и полиции, студентов, как христиан, так и евреев, отдали в жертву погрому.

Укладчик путей Остап Горомыко и портной Ицхак Блюменберг успели спрятаться в заброшенном доме на Водяном переулке. Пузатый еврей держался за раненую руку: солдат успел саблей рубануть.

– Ося, отойди от окна, – проскрипел старый Ицхак, – оно тебе ни к чему это смотреть.

Каждый вечер я садился у компьютера и отправлялся на прогулку по оцифрованной тюрьме миллионов. От камеры к камере, не вылезая из собственной клетки. К местам, где люди сами запирают частичку свое души. Оставляют себя на фотографиях и в переписке. Доверяют бездушному монстру потаенные чувства.

Бессмысленное, бездумное существование.

Каждый вечер я боролся с желанием заглянуть на Ту страницу…

Автор текста явно хотел удивить и напугать читателей, тем самым привлекая внимание к своему творчеству.

Мы живем в лагере выселенцев далеко за пределами Мегаполиса. Когда-то, много веков назад, здесь было русло реки и долина, окаймленная небольшими холмами, теперь однообразный пустынный пейзаж растянулся на много километров вокруг, бесплодная земля, опаленная солнцем и обветренная суховеем, пылит от каждого шага — если не надеть платок или маску, нос быстро забивается серой пылью. Тут все в этой пыли — она скрипит на зубах, как стекло, в подошвах застревают мелкие камни.

И Так всё страшно показалось мне, что ненадолго Я попала в ступор, ведь вроде бы нормальный был мужик, но не могу понять, зачем он так с нормальными детьми вот поступил?

Использован рисунок для обложки Григория Авояна

В деревне завелись какието сатанисты ...