Не вокруг творцов нового шума, – вокруг творцов новых ценностей вращается мир; он вращается неслышно.

Фр. Ницше. “Так говорил Заратустра”

Сборник «Вехи», изданный вскоре после революционных событий 1905-1907 годов, произвел сильнейшее впечатление на всю Россию и вызвал полемику, которая превзошла по накалу страстей обсуждение самых скандальных художественных произведений.

Семь выдающихся философов и публицистов, в т.ч. правовед и экономист.

Семь статей.

И главный вопрос:

Что из себя представляет феномен русской интеллигенции?

Авторов обвиняли в том, что они бросают ядовитые семена в русское общество, а для кого-то книга стала настоящим праздником; другие клеймили сборник “потоком реакционных помоев”, а самые прозорливые предрекали «Вехам» запомниться в истории русской общественности.

И вот, век спустя, оказывается, что разговор, начатый веховцами, не исчерпал себя и в той или иной форме продолжается по сей день....

«Тема этого этюда может вызвать недоумение и потому нуждается в некотором объяснении. По моему убеждению, определяющей силой в духовной жизни человека является его религия, – не только в узком, но и в широком смысле слова, т. е. те высшие и последние ценности, которые признает человек над собою и выше себя, и то практическое отношение, в которое он становится к этим ценностям. Определить действительный религиозный центр в человеке, найти его подлинную душевную сердцевину – это значит узнать о нем самое интимное и важное, после чего будет понятно все внешнее и производное. В указанном смысле можно говорить о религии у всякого человека, одинаково и у религиозно наивного, и у сознательно отрицающего всякую определенную форму религиозности…»...

«Дневник духовный» писался отцом Сергием Булгаковым в 1923–25 гг. К сожалению, начало и конец «Дневника» утеряны. «Дневник духовный» отца Сергия Булгакова — удивительная возможность прикоснуться к внутренней жизни выдающегося православного богослова и мыслителя.

«Вчера вечером, после тяжелых впечатлений от суеты века сего, неудач и личной горечи, я пришел отравленный и всю ночь — во сне и без сна — тосковал и скорбел. Я чувствовал себя погруженным в глубокую тьму, и, как часто бывает, вся жизнь казалась мне ошибкой и неудачей. И я чувствовал в себе и на себе дыхание смерти: она входила и выходила и владела мною. Я молился, звал Бога, но не в силах был прорваться из глубины. Был сон: куда-то едем, высылают, и с нами новорожденное, хилое, несчастное дитя, и сердце изнемогает от боли и жалости за это дитя. Таким и встал, мертвым, тоскующим, и стал молиться. Сначала трудна была молитва, но потом чудесно возгорелось сердце. Господь умилосердствовался надо мною, сердце оттаяло, слезы радостной любви к Господу оросили меня, и я почувствовал в сердце одну радость, одну любовь и одну муку: все, все отдать для Господа, принять от Господа, понести от Господа. Христос мой, дай мне одно: любить Тебя, истаять в этой любви. Свете мой, Сладчайший Иисусе! Радость моя, Услаждение! Не оставляй это хладное, мертвое сердце Ты, воскресающий мертвецов!»...